В гостях: Квартира русского дизайнера в Валенсии

Ближе к выходу на террасу расположилась обеденная зона. «В качестве стола мы оставили тот, что стоял в квартире более 60 лет, — на нём даже родился мой свёкор! К столу подобрали на барахолке комплект из 6 стульев в стиле королевы Изабель — такие же стояли в этой квартире во времена её первой молодости, но их выбросили как старые и “немодные”. Теперь справедливость восторжествовала, и дома заново поселились характерные для него стулья, пусть и “не родные”».

На буфете с посудой — написанный в 1908 году автопортрет с гитарой испанской грандессы Маргариты де Мартос де Салаберт, который Ольга купила на развале.

На границе гостиной и кухни сделали встроенный шкаф-стеллаж с классическими элементами — карнизом и узкими пилястрами. Телевизор занял его нижний центральный отсек — на нём дети играют в приставку. Квадратную нишу в центре стеллажа выложили зеркальной плиткой — получилась аллюзия на классическое зеркало над камином.

За выступающим полуостровом кухни, как за широкой барной стойкой, рассаживается семья за завтраком и ужином. Чтобы проход был удобнее, часть столешницы сделана откидной, из ламинированного ДСП.

Ольга отказалась от навесных шкафов и сделала всю кухню в белом цвете: «Учитывая, что гостиная и кухня объединены в одно пространство, мне очень не хотелось, чтобы в итоге оно превратилось в кухню. Я больше люблю смотреть на живопись и разного рода красивости, чем на кастрюли и сковородки».

На полу — та самая раритетная гидравлическая цементная плитка: почищенная, заново переложенная и обрамлённая мрамором на стыке с паркетом.

«Кухня получилась небольшая, но в ней есть самое необходимое. Плюс за ней, в самой дальней части квартиры, скрывается вместительная кладовка. Немногими украшениями кухни стали жостовские подносы из моей коллекции, старинные расписные доски и роскошный царский самовар, привезённый из Брянска: я использую его как вазу».

Рядом с самоваром — традиционный романский кувшин-ботихо. «Ботихо — первый в истории холодильник. Мне нравится видеть эту парочку — один воду греет, второй охлаждает», — говорит хозяйка.

Вместо нелюбимой Ольгой «мебели для ванных комнат» в ванной стоит антикварный китайский буфет, привезённый из поездки по Андалусии. Над ним хозяйка повесила яркие японские ксилогравюры в стиле укиё-э (Ольга три года провела в Японии). Рядом — полюбившиеся хозяйке «выпархивающие» в окно керамические ласточки из валенсийского магазина Simple.

Старинную металлическую кровать для комнаты Амадео-младшего Ольга купила в Валенсии на развале Derribos Andrés: «Что переводится на русский как “Остатки Андреса” — огромный ангар, где продаются и окна, и двери, и плитка, и многое другое». Вместо прикроватной тумбочки — один из трёх гнутых винтажных стульев, живущих в доме с бабушкиных времён.

Стену напротив кровати занял встроенный шкаф с белыми классическими фасадами с филёнками. Ольга украсила его бирюзовыми кистями в китайском стиле. У окна поставили большой рабочий стол, принадлежавший дедушке-учителю.

«Мы очень любим путешествовать, жили в разных странах и городах, и за всю жизнь у нас скопились различные артефакты и предметы искусства. Кроме того, от бабушки осталось множество не самых ценных, но очень дорогих семье предметов, которые мы хотели вписать в интерьер. Да и я сама не чужда любви к блошиным рынкам и антикварным магазинам. Кто-то привозит из поездок магниты, а я, скорее, вернусь с антикварным шкафом или новой настольной лампой».

Лампа с бирюзовым основанием, к которому Ольга подобрала красный абажур — испанская находка, валенсийская керамика из местечка Манисес. Синяя с рыжим подушка — советский винтаж, купленный в Москве: «Я нашла её в магазине “Народные промыслы”. Она выполнена в технике цветной перевити. Тема — “Московский цирк”». Над изголовьем кровати висит картина с персонажем известного итальянского комикса Корто Мальтезе.

Две цветные литографии в углу на стене показывают калужский костюм глазами французского путешественника-этнографа XVIII века. «Это изображения из книги французского этнографа Сильвана Марешаля (Sylvain Maréchal “Costumes civils de tous les peuples connus
1788)”».

С потолка спальни спускается антикварная люстра с подвесками: «Старинную бабушкину люстру мы отдали на лечение единственному оставшемуся в Валенсии реставратору бронзы, и он заботливо очистил её от пыли, поменял проводку и навесил на неё хрустальных серёжек».

Форма плетёного кресла восходит к модели Cesca 1928 года дизайнера-модерниста Марселя Брёйера, возглавлявшего в 1920-х годах мебельную мастерскую Баухауса: «Я предполагаю, что это старая народная версия по его мотивам. Потому что Брёйер делал основу из хрома, а наше кресло — чёрное». Рядом с ним — китайский комод, инкрустированный перламутром. Его Ольга спасла, забрав из-под палящего солнца: у прежних хозяев он стоял на улице.

Над комодом, где хозяйка хранит бельё — ещё одна картина калужского художника Иосифа Павлишака, Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском.

В комнате Фионы и Исабель вдоль стены поставили двухъярусную кровать, у окна — рабочий стол. Главное украшение комнаты — аутентичный ковер из метлахской плитки. Покрывало и гирлянда на окне сшиты в технике лоскутного шитья подругой Ольги Русланой Цибульской.

«Я не боюсь перегруженных пространств и несовершенств — куда страшнее идеально ровные голые стены и отсутствие книг дома, — говорит Ольга. — Неровности потолков, шершавости и потёртости порогов, треснувший лак на фасаде — всё это следы
“жительствующей” жизни, скрывать их бессмысленно. Мне нравится идея, что в доме много вещей, которые появились там задолго до моего рождения. Это наводит меня на мысль, что всё переменчиво. Сегодня мы тут, а завтра где-то в другом месте, а люстра висит, стол стоит, плитка лежит в доме с его самого первого дня как добрые ангелы-хранители. И в моих силах обеспечить им красивую достойную старость. Ведь и стареть можно красиво».